На восточной окраине Севастополя расположился городок
Инкерман (в
советском прошлом - Белокаменск), названный так по турецкому названию
крепости, руины которой сохранились на Монастырской скале. В принципе,
вполне логично, что места эти вернули себе турецкое имя, а не
греческое – ведь османский период жизни оказался гораздо дольше
феодоритского. Да и название «Инкерман» – пещерная крепость – будет
поточнее изначального «Каламита» – камышовая.
Крепость Каламита была построена в начале XV века властителями
княжества Феодоро как сторожевой форпост в устье Ахтиарской бухты для
охраны Авлиты – порта феодоритов. В 1433 году генуэзцы, дабы
избавится от конкурента Чембало, захватили и сожгли Каламиту, но
феодориты быстро её восстановили. Впрочем, ненадолго – в мае 1475 года
на полуостров высадился турецкий десант, под натиском которого пали
как генуэзские, так и феодоритские крепости. С этого момента
закончилась история Каламиты, и началась история Инкермана.
Кстати, пещерной её называли из-за того, что вся
гора, на которой она
стояла, иссечена кельями христианского монастыря, возникновение
которого датируют VII-IX веками. Основали монастырь византийские
греки, бежавшие в Таврику, позже сюда ссылали инакомыслящих. Так,
сюда был сослан за христианские проповеди Папа Климент – один из
первых римских епископов, преемник апостола Петра. По легенде Согласно
легенде, пещера, ставшая впоследствии церковью Св. Климента, вырублена
в скале самим ссыльным Папой. Климент не прекращал миссионерскую
деятельность и в каменоломнях, за что был умерщвлён по приказу
властей. Позже его причислили к лику святых, а целебный монастырский
источник был назван в его честь.
У подножия скалы находится церковь Святой Троицы,
которую можно видеть
из Севастопольского поезда. И до 1926 года здесь дейстровала
Инкерманская киновия, закрытая советскими властями. Ими же была
организована добыча камня из Монастырской и Загайтанской скал,
безвозвратно обезабразившая облик Инкерманских высот.
Но всё-таки эти места сохранили что-то, что заставляет нас
возвращаться сюда снова и снова. В прошлый раз мы были здесь летом
2008 года. Насколько же по-другому крепостные руины смотрятся
зимой!
Дорога к башням Каламиты хрустит под
ногами замёрзшими лужами. Холмы в
снежном убранстве. Красиво! Солнце искрится в каждой снежинке. А за
башнями – другой склон холма. Там зелёная трава, и камни в зелёной
траве – жёлтые и яркие... Бродим между камней, разглядываем знакомые
места в незнакомом наряде. Бело-зелёная зима вместо рыжего колосистого
лета. Сугробы под стенами, голые прутья кустарника. Запах сырости,
снега и травы одновременно. Яркое солнце, синие изгибы бухты…
В планах на сегодня кроме Каламиты ещё посещение местных сфинксов и
Загайтанского исара, поэтому с крепостных обрывов внимательно
высматриваем предстоящий путь – жалко, что нет мостика на
противоположный склон, придётся обходить затопленный карьер кругом.
Гора со сфинксами – охристая с зеленью, тёплая, прогретая солнцем.
Другая – та, что в собственной тени, Загайтанская – заснеженная,
бело-синяя. Внизу, на срезанной добытчиками Инкерманского камня
площадке, копошится, гудит промышленная жизнь. Прячемся от неё среди
живописных можжевельников – здесь среди разбросанных каменных блоков
можно и перекусить. Ласковое солнышко пригревает и расслабляет, ветер
совсем стих. Под можжевельниками тает снег, превращаясь в живописные
искристые льдинки-гирлянды. Благодать!
Со свежими
силами идём догуливать по разогревшимся зелёным холмам
Каламиты. Узкий каменный лаз над обрывом манит в себя каменной,
истёртой веками лестницой. Впечатляющее открытие! Целая серия
разновеликих, разноуровневых пещер, чередующихся переходами,
коридорами, лесенками и открытыми зелёными площадками. Всё ниже и ниже
– похоже, чуть ли не до самого основания скалы… С площадок – виды на
Загайтанскую скалу, изгиб железной дороги внизу и поле, засеянное
чем-то зелёным и припорошенное снегом, приобретшее от этого
потрясающий изумрудно-палевый цвет. Вокруг поля растут тёмные свечи
кипарисов. И манят вниз всё новые и новые ступени… Но надо, пожалуй,
назад на плато. Не то и впрямь уведут пещерные лабиринты, куда не
планировалось…
В крепости настырно
прёт из-под снега весна. Ну вот не увидишь тут
такого летом! Уже в июне всё выжжено солнцем, и вместо травы под
стенами – море золотистых злаков. Это красиво – когда колосья
колышутся, кивая головами в такт прикосновениям ветра. Но это – жёлтое
на жёлтом. А сейчас под жёлтыми камнями – отчаянная молодая зелень, и
снег беспомощно сбегает по ней талыми струйками, и выгнутые снежные
бока плато покрыты цепочками зелёных следов. Следов слонявшихся здесь
почитателей старины и странных прихотей природы…
Налюбовавшись на камни
Каламиты, покидаем живописный солнечный склон.
А теневой склон по-прежнему заснежен. Только лужи на дороге подтаяли,
и земля – с утра окаменелая – превратилась в вязкую грязь. Над дорогой
висит пронзительно-синее небо – теперь, когда солнце светит нам в
спины, оно ещё синее. Обходим по периметру карьер, в котором темнеет
свинцовой глубиной озеро, и белая дорога вьётся меж охристых безлистых
тополей. Над карьером – аллея из каких-то незнакомых деревьев,
разукрашенных рыже-зелёными гроздьями серёжек. Минуем живописные
домики и «скворечник» голубятни. Сворачиваем с дороги на тропу,
взбирающуюся по склону. Вверх, в гору, по камням, среди можжевельников
и прочих крымских колючек. К первому камню-сфинксу.
В сфинксе – пещера – попасть в которую можно лишь по тросу, что
приглашающе лежит на крутом каменном боку каменюки. От пещеры влево
имеются гостеприимные перила – хваталки из проволоки, на вбитых в
камень тросах, над узеньким карнизом. Нет уж, благодарим покорно! Не в
этот раз! Зимняя обувь к такому лазанию как-то не располагает…
Взбираемся каменными площадками в обход сфинкса. Становится жарковато
– раздеваемся, снимаем лишние шапки-шарфы-кофты. Тепло уже не
по-весеннему даже – по летнему.
Странствуем вдоль
разогретого, пахнущего можжевельником склона – ищем
лучший ракурс на Каламиту. Разглядываем причудливые бело-жёлтые камни.
В заброшенных каменных костровищах, как в клумбах, растут мини-садики
из лишайников и мхов. Среди садиков крохотными прозрачными
скульптурками сверкают дотаивающие льдинки. Странное чувство
потаённости и сказочности. Будто кто-то жил, но ушёл, и следы заросли.
И небо над деревьями становится ещё синее – хотя уже, вроде, синее
некуда… Горный склон плавно заворачивает влево, и мы заворачиваем с
ним, всё ещё надеясь спуститься здесь и перейти на Загайтанскую
скалу. Некогда единый горный массив разрезан карьером, внизу – длинные
каменные террасы. То есть – либо крутой спуск-подъём (и ещё неведомо,
насколько преодолимые), либо длинный (неведомо насколько) обход слева
по лесу, либо назад и через карьер. А светлого времени в нашем
распоряжении – всего два часа. Да и, честно говоря, перебираться в
летней горы на зимнюю как-то уже не хочется… По здравом размышлении
решаем осмотр скалы с остатками исара оставить на потом. Чтобы был
повод вернуться…
Пока же – делаем несколько снимков
заснеженной скалы, приобретшей от
выработки камня сходство с мексиканскими пирамидами – и продолжаем
путь по нашей горе. У самой вершины – ещё один камень с гротом, потом
– солнечные полянки в обрамлении очень фотогеничных зарослей.
Кустарник перемежается низкорослыми деревцами. На ветвях дуба –
ярко-жёлтые лишайники, на зелёной траве – снежных островки. Иголочки
можжевельника при ближайшем рассмотрении оказываются
расписно-полосатыми, и огоньками горят на солнце оранжевые
можжевеловые ягоды… Так что обратный наш путь через вершину к сфинксам
затягивается сильно.
Но, наконец, в чаще кустарника
обнаруживается тропинка – она
освещается уже совсем рыжими, предзакатными лучами. И на спинах
огромных сфинксов мы успеваем застать лишь краешек заката. Солнце
сваливается за кромку тучи, потом – за склон Суздальской высоты, а мы
всё стоим на каменных сводах, любуемся масштабностью окрестного
пейзажа, начинающими погружение из розового света в синий крышами
домов на склонах – и живописными изгибами Севастопольской бухты, по
случаю заката окрасившей свои воды в нежно-шафрановый цвет… Тропа вниз
заснежена, под слоем снега таится коварный лед, и мы сползаем с
опаской вдоль оснований сфинксов, невольно засматриваясь на
причудливость каменных форм, на масштабные громады нависающих над
тропой козырьков…
Добираемся наконец до домиков и грунтовки вдоль их
заборов, что
благополучно вывела нас к знакомой «голубятне». По Севастопольской
бухте неспешно маневрирует степенное судно, украшая собой и без того
роскошную панораму. На Каламиту опускаются сумерки. Эффектно
загорается свет в пещере возле туннеля под крепостью. Яркий огонек
освещает тёмно-синий провал карьера – и играет отблесками в лужах на
дороге. Лужи начинают ритуальное вечернее превращение в лёд.
Совсем уже тёмной
тропой соскальзываем к монастырскому кладбищу. Через
освещённый двумя жёлтыми фонарями туннель выходим на дорогу. Над
чёрными громадами гор висит в небе тоненький, очень яркий ноготок
новорожденного месяца… Вынырнувшая из тьмы маршрутка везёт нас на
пятый километр, и едва различимые пейзажи плывут за окном в бархатной
таинственной ночи…
Текст и
фотографии: Елена
Свиридова и Андрей
Илюхин, 2011 г.