У воды, на тропинке вдоль небольшой, заросшей ольхой, черёмухой и вязами извилистой речки с обрывистыми бережками, покрытыми осокой, крапивой, снытью, несущей медленно свои воды – то прозрачные, то мутные после дождей и весеннего паводка, – я ощущаю себя каждый раз первопроходцем, хоть и бываю здесь часто и помню каждый кустик, поворот, пенёк в воде, все бобрами накатанные до блеска глиняные спуски, поваленные деревья, по которым можно перейти на «ту», заманчивую сторону, где луг с северными орхидеями пальчатокоренниками, с розовым горцем, с жёлтыми бубенчиками купальниц. Там начинаются огромные лесные массивы с глубокими оврагами, с редкими цветочными, ясными полянами.
 

На сырой дороге, ведущей по лугу к речке, утоляют жажду потерявшие в жару осторожность переливницы, складывают и раскрывают в изнеможении свои крылышки, перепархивают с места на место. Головастики чёрной тучей вьются возле берега, растительной пищи для них достаточно, но скоро они из вегетарианцев превратятся в маленьких охотников.

Милые сердцу труженики-роднички бьют – где из-под камней, где из- под глины, отдают речке хрустальную ледяную воду, поют день и ночь. Маленький, драгоценный их дар не пропадёт – вольётся в общий поток, добежит до Упы, потом до Оки, а там и до Волги. Дух захватывает, как подумаешь, сколько небольших, в лесах и оврагах зародившихся речушек питают эту огромную, просторную реку.