Старый дом утопал в зелени. Он был двухэтажным, и каким-то таким живым и настоящим, что мы поневоле затормозили. У дома сушилось бельё и стоял велосипед среди буйной травы. Двери подъезда были раскрыты, словно приглашая. Да так заманчиво, что не поддаться было невозможно.

В подъезде сидела кошка. На лестнице, уводящей куда-то вверх, за пределы видимости. И почему-то сразу становилось ясно, что это именно кошка, и не кот — даже совсем издали. Кошка дремала, прикрыв по-восточному раскосые глаза. А может, просто жмурилась каким-то своим кошачьим мыслям. У неё был густой светло-персиковый мех, а уши, просвеченные солнцем, сияли розовым.

Двери подъезда были — словно приоткрытый портал. Зовущий шагнуть в другое пространство. Оно было большим, гулким и неожиданно светлым. С лёгким привкусом пыли и полузабытого — «парадное». Будто из какой-то другой жизни… В окошко — высоко над головой — лился солнечный свет, медитативно расползался по кафельному рыже-красному полу. Кафельные плитки почему-то завораживали, словно долгие планы из фильмов Тарковского. И пятна облезшей краски на стенах были будто морщины на лице старого аристократа — фактурные, исполненные сдержанного достоинства.

Дом спокойно и горделиво нёс отметины прожитых лет. Кошка глядела равнодушно сквозь прищур раскосых глаз. Она была частью этого пронизанного временем и солнцем пространства. И оставалось только выйти назад, в яркий день за дверями. Вернуться. На цыпочках — словно боясь потревожить. Словно сунулся ненароком в чужое и запретное…

Текст: Елена Свиридова, июнь 2012 г. Фото: Елена Свиридова, Андрей Илюхин, июнь 2012 г. Крым, Кача.