Этот рассказ посвящён обещавшей быть фантастически интересной поездке, обернувшейся суматошно-бестолковой экскурсией, умело испорченной назначенной нам жребием экскурсоводом. В течение всего одного дня мы проехали около 700 км и побывали в весьма экзотических и колоритных местах, окружённых бесподобными горными пейзажами… А нашу сопровождающую интересовала только религия. Святилища, храмы… Мы ей: «Смотрите, какой вид на Казбек!» «Давайте остановимся и посмотрим на ледник!» А она нам: «Да-да, конечно, но не сейчас. На пути к монастырю мы его опять увидим…» Так что, если будет возможность — наймите водителя и езжайте самостоятельно, ну а нам для первого знакомства пришлось ограничиться и таким беглым взглядом. Может, для первого раза этого достаточно — и так впечатлений хватило. Но второго и третьего взгляда эти места бесспорно заслуживают! Да вы только вслушайтесь в названия: «Фиагдон», «Алагир», «Кадаргаван», «Мидаграбиндон»… Правда, в них есть что-то эльфийское? Хотя, конечно, речь вовсе не про новозеландский Ривенделл, а про нашу российскую республику Северная Осетия-Алания.

Итак, на календаре первое воскресенье октября, на часах шесть утра, и мы в тесном микроавтобусе отправляемся в дальнее путешествие из Кисловодска в Северную Осетию. Хотя, честно говоря, название Алания как-то приятнее слуху, ведь аланы так часто упоминаются в истории нашего любимого Крыма. Народ этот, выйдя из сарматских племён, очень широко расселился в средневековье от Крыма до Южного Приуралья, но здесь, на Северном Кавказе, где-то в VI веке он обрёл государственность. Феодальная Алания просуществовала по тем временам довольно долго и прекратила своё существование после монгольского нашествия в середине XIII века. Название «Осетия» появилось в русском языке гораздо позже — от грузинского названия Алании — «Осети», которое, в свою очередь, образовано от грузинского же названия алан — «оси», «овси», оттуда соответственно армянский вариант «осы» и русский — «ясы». У осетин же нет единого самоназвания, однако, в фольклоре сохранилось самоназвание «аллон», созвучное именованию предков, также как и другой этноним «ирон» восходящее к древнеиранскому слову «арий» (благородный). Недаром среди осетин популярна идея переименования в алан, а республики в Аланию. Причём, даже неоднократно принимались положительные решения в пользу такого переименования… Но пока республика носит оба названия.

Покинув Ставропольский край, мы пересекли Кабардино-Балкарию и, миновав знаменитый Терек, оказались в Северной Осетии. Здесь, у начала Военно-Осетинской дороги, в районе Эльхотовских Ворот нас ждала первая остановка, с которой и началась бесконечная лекция о религиозных предпочтениях осетин, затянувшаяся на весь день. То ли нашу сопровождающую веселило, то ли, наоборот, злило то, что из всего христианского пантеона осетины выбрали себе в покровители Георгия Победоносца, но тема брутального всадника на трёхногом коне прошла в итоге красной нитью через всё наше путешествие. Нам пришлось знакомиться с Аланией со слов человека, который позволял себе выражать своё мнение в формулировках типа: «До них не дошёл свет христианства, они погрязли в своём язычестве». Даже не беря этическую сторону (а кто из нас не язычник, кстати?), это было, по крайней мере, не профессионально…

Святилище — это как бы храм, но не совсем. Здесь мы увидели этакий парк с клумбами, по центру которого высится скульптура могучего витязя, поражающего злобного змия, а в глубине парка притаились башни явно ритуального назначения. В одну из них мы заглянули — много иконок и большой стол. Наверное, сюда заходят помолиться перед дальней дорогой, попросить защиты у Святого Георгия — покровителя мужчин, путников и воинов. Но главное в этих башнях — всё-таки стол. Со слов нашего экскурсовода, многолюдно тут только по праздникам — на именины Св.Георгия и на День Победы. Вот для этих-то праздников столы и предназначены. А для обычных будней при святилище есть большой жертвенный чан, куда все проезжающие мимо бросают немного денег, дабы Георгий уберёг их в пути…

От Эльхотово совсем близко до Алагира и знаменитого Алагирского ущелья — одного из наиболее живописных ущелий на территории Республики Северная Осетия-Алания. Ущелье представляет собой естественную крепость, где сохранились следы древних фортификационных сооружений, замков, сторожевых башен. Алагирское ущелье считается южным рубежом России. Его называют воротами в Закавказье, страны Азии и Ближнего Востока, поскольку по его территории проходит Транскавказская автомагистраль (современное название Военно-Осетинской дороги). Начальный пункт дороги — город Алагир. Конечный — таможенный пункт пропуска «Нижний Зарамаг». Дальше, за перевалом, начинается территория Южной Осетии. В общем, неудивительно, что экскурсоводу не стоило труда уболтать нас сделать крюк от основного маршрута, чтобы взглянуть на это ущелье. На деле всё оказалось гораздо печальнее — нам показали Собор Вознесения Господня в Алагире. В соборе, конечно же, шла воскресная служба, но экскурсоводов это почему-то не смущало — подъезжал автобус за автобусом, и туристов отправляли внутрь храма смотреть росписи. Дело в том, этот храм один из старейших в Осетии — он бы построен в середине XIX века — и знаменит тем, что росписи его свода и стен были выполнены рукой самого Коста Хетагурова. Росписи, конечно, необычные и замечательные, но смотреть их во время службы верующему человеку как-то странно, а неверующему не так интересно… В общем, потерянного здесь часа было очень жалко.

Но оказалось, это только начало череды разочарований — нас повезли в Алагирское ущелье. У самого его начала путников встречает гигантский Уастырджи, который ассоциируется у осетин со святым Георгием. Он как будто вылетает из скалы над дорогой. Монумент, конечно, внушительный, но не столь поражающий воображение, чтобы только ради него делать такой крюк от основного маршрута. Впрочем, как потом выяснилось, что не такой уж он и основной, а сплошь состоит из дополнений за отдельную плату. Похоже, в стоимость экскурсии входила только доставка в Осетию, а каждый шаг к чему-нибудь действительно интересному стоит дополнительных денег. В общем, как вы, наверное, догадались, никаких живописных теснин нам не показали — знакомство с Алагирским ущельем ограничилось встречей с Уастырджи…

Бросив прощальный взгляд на бурный Ардон, проточивший так и не увиденные нами теснины Алагирского ущелья, мы втиснулись в свой автобус и отправились к другой знаменитой осетинской реке — Фиагдон. Северную Осетию, что, впрочем, характерно для Кавказа — часто называют музеем под открытым небом. И создали этот музей четыре горные речки: уже упоминавшийся Ардон; Фиагдон, проточивший живописную Куртатинскую долину; Гизельдон, образовавший богатое уникальными памятниками Даргавское ущелье. И Урух в самом далёком и труднодоступном Дигорском ущелье. Высокогорная Дигория — это самая удалённая юго-западная часть Северной Осетии с дикой и необыкновенно величественной природой. Находится она в стороне от проторенных дорог и доступна только подготовленным туристам и альпинистам. А вот первые три ущелья мы хоть краешком глаза, но увидели…

Куртатинское ущелье образовалось в результате прорыва рекой Фиагдон скальных массивов и протянулось вдоль неё более чем на 50 км. В окрестностях Куртатинского ущелья существуют туристические маршруты в Тагардон, где есть доступные для осмотра пещеры. Селения Гусара и Горный Карца славятся красивыми горными склонами с необычными хребтами и гребнями. Но для их осмотра нужен полный световой день, поэтому нам про эти места даже не рассказывали. Как и про Кадаргаван, где оказывается есть что посмотреть и кроме показанной нам теснины. Но, понятно, не в рамках однодневной экскурсии из Минвод. Хорошо, хоть у теснины остановили — место, конечно, живописное, но абсолютно не влезающее в фотографии. По крайней мере, мы так и не сообразили, как его можно достойно показать…

Следующая остановка ждала нас у селения Дзивгис, где можно увидеть колоритные осетинские склепы, рядом с ними святилище и церковь, а чуть в стороне ещё и крупнейшую на Северном Кавказе наскальную крепость. Её ещё надо постараться увидеть — настолько она сливается со скалами. Кстати, Интернет говорит, что немного выше от указанных склепов находятся пещеры, а при дальнейшем восхождении по склону можно выйти в боковое ущелье, где есть заброшенное селение Фаскау, от которого можно проделать кольцевой маршрут обратно в Кадаргаван — но это уже зарубка на неопределённое будущее… А нас, конечно же, первым делом повели в святилище. Расположенная рядом с ним древняя церковь закрыта и открывается только по большим праздникам, но экскурсовод показала дырочку-окошко, сквозь которую Лена умудрилась сфотографировать тёмные недра храма.

Святилище, в отличие от храма, открыто всегда — и длинные столы с буфетом полным стаканов красноречиво говорят о душе осетинского народа. Никакое это не язычество, просто этот народ любит праздник, любит собираться и общаться за одним столом. Это же прекрасно, когда соседи могут собраться вот так все вместе и выпить за общим столом чарку-другую вина. У нас этот обычай уже почти совсем умер, а здесь живёт! Вспоминается, как когда-то во время повышения квалификации в Москве именно коллега из Владикавказа сумел организовать в гостинице праздник, нашёл в столице самые вкусные осетинские пироги и накормил ими человек двадцать своих сослуживцев, которых он до этого и в глаза не видел! Поэтому было очень обидно слушать ироничные комментарии нашей сопровождающей, и мы старались сбежать от неё подальше — лучше спокойно без толпы побродить около живописных склепов. Правда, без неё мы могли бы и не заметить крепость — тут действительно нужен человек, который показал бы на неё пальцем. Правда, по её словам средневековых защитников цитадели это не спасло — войска Тимура они остановить не смогли…

После Дзивгиса в нашей программе значился Аланский мужской монастырь, расположенный чуть выше Верхнего Фиагдона, но мы сумели уговорить нашу путеводительницу отложить монастырь на вечер, а сначала, пока на небе ещё светит солнышко и какой-нибудь внезапный дождь не размыл дорогу, свозить нашу группу в Кармадон…

Маленькое селение Кармадон, чуть более десяти лет назад мало кому было известно за пределами Северной Осетии. Хотя тогда у Кармадона были реальные перспективы стать роскошным курортом — прямая трасса от Владикавказа, туристические маршруты в Дигорию и в Мидаграбин… Мы ехали по трясучей грунтовке через Ханикол-Катадурский перевал, а справа от нас то и дело открывались дразнящие виды на ослепительные горы. Главная из которых — гора Христа, князь Казбеки, знаменитый Казбек. Породивший многие и многие ледники Северной Осетии. Нам лучше всего был виден Мидаграбиндон — где-то далеко под которым раскинулось Даргавское ущелье, спрятавшее одну из жемчужин Кавказа — Мидаграбинские Водопады. Мы их, к сожалению, не видели, но, узнав о них в Интернете, теперь очень хочется там побывать...

Высоко в горах есть долина с красивым названием Мидаграбин, которая заканчивается гигантским барьером вертикальных скал, с которых — с высоты 3100 метров — падают гигантские многокаскадные водопады. Всего их восемь. Четыре Хрустальных, два — Зелёных, Тахкадон (Летающая вода), и самый красивый и мощный Большой Зегелан (Падающая Лавина). Как известно, среди высотных водопадов царствует Анхель (Девичья бровь) в Венесуэле (1054 м). Второй после него — Тугела в Южной Африке (933 м), а третий Йосемитский в США — 727,5 м. Меж тем, высота Большого Зейгелана — 750 м. Но высотники Мидаграбина в мировой табели о рангах и на географических картах не значатся, так как являются сезонными — пульсирующими. Их сток зависит от солнечных лучей, растапливающих лёд на высоте свыше 3000 метров. Поэтому пик их бурного развития приходится на июль, август и сентябрь. Зимой же вместо воды они сбрасывают со скал огромные глыбы льда.

А льда в Осетии очень много — площадь современного оледенения в Алании около 200 кв.км. Преобладают ледники альпийского типа: долинные, висячие, каровые. Большинство из них сейчас отступает: Цейский — со скоростью 13 м/год, Сказский — 8 м/год. Но есть и наступающие, например, Уилпатинский (со скоростью 5 м/год). Самый большой из осетинских ледников — Караугомский в Дигорском ущелье. Длина его превышает 13 км, а площадь — около 30 кв.км. Из всех ледников Кавказа он уступает по размерам лишь леднику Безенги. Но самым знаменитым суждено было стать пульсирующему леднику Колка, ледниковые обвалы на котором происходят в среднем через 60 лет. Именно с него десять лет назад сошёл ледопад Майли, унёсший жизни 125 человек.

В сентябре 2002 года, по официальным данным, при сходе гляциального селя погибли 19 человек, 106 числятся пропавшими без вести, в том числе 42 человека из съёмочной группы Сергея Бодрова-младшего, снимавшего в Северной Осетии фильм «Связной». Ледово-грязе-каменный поток 20 сентября 2002 года, стартовав в 20 часов 08 минут, стремительно продвинулся почти на 20 км по долине реки Геналдон со скоростью 150—200 км/час, разрушив строения, базы отдыха, линии электропередач. В результате подпруживания реки Геналдон и её притоков образовалось несколько запрудных озёр.

Язык ледника Колка растянулся от вершин высотой 4780 м до высоты 1980 м. Для ледников пульсирующего типа характерно резкое продвижение тела в определённые периоды времени (подвижки ледника — сёрджи), сопровождающееся обвалами льда, образованием гляциальных селей. И порой сёрджи вызывают катастрофические последствия. Чуть более ста лет назад Майли был полноценным ледником и сливался с Колкой, но с тех пор обособился и отступил вглубь обширного цирка. Известны наступания этого ледника в 1902 г. и в 1969 г. Первое из них так же привело к человеческим жертвам — тогда погибло 36 человек. Был завален курорт Кармадон, разрушено много построек. Ледово-каменный сель с огромной скоростью прошёл по долине реки Геналдон около 9 км. Было вынесено 70-75 млн.куб.м. льда и камней. Вынесенный лёд таял целых 12 лет, и только в 1914 году долина ниже конца ледника Майли освободилась ото льда. По скорости движения ледово-селевой массы, оцениваемой в 100–150 км/час, подвижка 1902 года весьма напоминает ту, что произошла 20 сентября 2002 года. Но у специалистов и властей в памяти больше осталось наступание 1969 года — оно протекало несравненно более сглаженно и без каких-либо последствий. Начав двигаться 28 сентября 1969 года, к 4 октября ледник Колка за неделю прошёл всего 1,3 км, достигнув конца ледника Майли. Затем скорость движения ледника ещё более замедлилась — и 10 января 1970 года ледник остановился. При этом за всю подвижку ледник продвинулся на 4,1 км, опустившись вниз по долине на 785 м по высоте.

Памятуя о подвижке 33-летней давности, все предполагали при новом наступании аналогичное плавное и замедленное движение ледника, не сопровождающееся разрушительными последствиями. Кроме того, выдвигаются версии продвижения ледника, связанные не с типичной пульсацией ледника Колка (по прогнозам гляциологов она должна была произойти около 2030 года), а с внезапной подвижкой, обусловленной комплексом причин сейсмического, вулканического и метеорологического характера. Единственным бесспорным фактором, признанным всеми экспертами, является газодинамический взлом ледника. В остальном мнения учёных расходятся. Возможно, причиной катастрофы стало нагружение ледника массой льда, которая накапливалась в течение почти двух месяцев. Колка была разорвана водой вследствие накопления поствулканических газов, эту ситуацию учёный сравнивает с эффектом шампанского. Согласно другой гипотезе, внезапный сход Колки связан с висячими ледниками и обвалами — в результате внезапного и непредвиденного обвала со скалы на горе Джимара сорвалась глыба льда. Она упала на ледник Колка, в результате чего большая часть его фирново-ледового тела соскользнула с ложа и двинулась по ущелью со скоростью более 200 км/ч, захватывая за собой камни. Этот поток и накрыл Кармадонское ущелье.

Спасательные работы в Кармадонском ущелье продолжались более полутора лет. Всё это время спасатели, учёные, добровольцы и близкие пропавших до последнего надеялись, что кто-то мог укрыться в тоннеле Владикавказской автострады. Именно родные настояли на том, чтобы пробурить в толще льда скважины, которые вывели бы спасателей в тоннель. Специалисты считали эту попытку бесперспективной, так как под 100-метровой толщей льда практически невозможно было рассчитать место расположения бывшего тоннеля. Меж тем, спасатели всё-таки прорубили 20 скважин, последняя из которых, длиной 69 метров, привела их в тоннель. Однако он оказался заполнен водой, что полностью исключало версию спасения людей. Таким образом, 7 мая 2004 года было принято решение о прекращении поисков…

Сейчас, глядя на месиво гигантских камней в глубине ущелья, среди которых теряется красная точка экскаватора, уже невозможно представить, что всего десять лет назад здесь была автострада, ведущая к строящемуся перспективному курорту. На крышах недостроенных корпусов несостоявшегося санатория растут деревья — всё заброшено, и маленькой деревеньке Кармадон в очередной раз не повезло стать шикарным курортом. Единственная дорога, которая теперь ведёт в Кармадон через Катадурский перевал — это серпантинная грунтовка, опасная для жизни после дождя и совершенно непроезжая зимой. Ветхие сакли на холме — ни магазина, ни какого-либо туристического бизнеса. Автобусы заезжают сюда только в солнечные дни. Да и побаиваются, похоже, экскурсоводы местных жителей — даже со скандалом мы не смогли вымолить остановку в верхней точке селения, откуда открывается фантастический вид на Колку… Нам вообще, кроме руин санатория, оказывается, ничего не собирались тут показывать! Но устроенный нами скандал всё же заставил водителя и сопровождающую отвезти нас к мемориальному памятнику на месте лагеря съёмочной группы.

Фантастическое на самом деле место. Бесспорно, очень красивое. Но когда начинаешь представлять что тут произошло — даже сейчас, дома, ком в горле. Там дальше, за так называемыми Вратами Кармадона, глубоко внизу находятся (или находились) Кармадонские тоннели. Считается, что именно они приняли на себя основную нагрузку, и именно благодаря им удалось снизить силу и скорость селевого потока. Иначе, вполне вероятно, что смыло бы и Гизель и мост на трассе Алагир — Владикавказ…

Весной 2007 года во Владикавказе проходила Международная конференция «Инновационные технологии для устойчивого развития горных территорий Северной Осетии», где и был подведён итог изучению причин схода ледника Колка. Причина установлена: сход ледника явился следствием газового выброса спящего вулкана Казбек. «Гора считается потухшим вулканом, но под ней еще достаточно тепла, чтобы давать выбросы магматических газов, а когда их давление стало критическим, произошел взрыв, и 22 миллиона тонн льда и горных пород рухнули в долину».

Помянем погибших глоточком из фляги и отправимся в обратный путь. Ведь Кармадон — это теперь тупик. Дальше нас ждёт целый Город мёртвых — некрополь близ местечка Даргавс…

В горах Алании, рядом с местечком Даргавс, что на юго-западе горы Чиджитыхох, находится знаменитый исторический памятник, известный как «Город мертвых». И его посещение, конечно же, было одной из главных целей всего нашего путешествия. С одной стороны, хорошо, что мы приехали сюда уже ближе к вечеру — свет красиво рисовал фактуру причудливых «домиков». Но с другой стороны — на осмотр некрополя нам дали всего полчаса. На входе касса и табличка, которая, по идее, должна пролить свет на то, что нам предстоит увидеть: «В горных селениях Осетии сооружались склепы в виде надземных фамильных усыпальниц для коллективных погребений. Эти памятники материальной культуры, относящиеся к XIV—XVIII векам, имеют важное значение для изучения далёкого прошлого осетинского народа, его истории, быта и искусства. Городок мёртвых является историко-архитектурным памятником и состоит на государственной охране. Повреждение его карается законом». Фотографируем табличку «на потом» — и бегом-бегом вверх, пока не набежали другие туристы с нашего и ещё парочки экскурсионных автобусов!

Некрополь у селения Даргавс — самый крупный из подобных захоронений на Северном Кавказе. Он состоит из 95 склепов. Каждый из них является общей усыпальницей для немалого количества поколений осетин-однофамильцев. Число склепов напрямую зависит от численности населения. В прошлом Даргавс считался одним из наиболее крупных населенных пунктов Осетии, а сейчас тут осталось около десятка домов. Селение расположилось на берегу реки Гизельдон в самом центре горной котловины, которая тысячи лет назад возникла под воздействием талых вод окрестных ледников. Со всех сторон долина защищена горами от облачных фронтов и ветров, плюс — это одно из самых солнечных мест в республике, почти весь год тут стоит ясная погода. И благодаря этому тут сложился особый микроклимат — даже осенью и зимой в этих местах сухо. На южной стороне ущелья возвышается ледяная вершина горы Джимарай-Хох. С её ледников постоянно дует прохладный ветер. Внизу бежит речка Гизельдон — пейзаж с горы Раминырах, на которой находится некрополь, открывается очень красивый.

Название селения Даргавс тоже не имеет никакой связи со смерью или загробным миром — оно переводится как «привратник или защитник ущелья», либо как «длинная «поляна». Здешние места были заселены ещё в давние времена — с эпохи бронзы. Позднее Даргавс был одним из главных центров формирования Тагаурского горного общества, согласно историческим и генеалогическим преданиям здесь жил «царевич Тага» (Тагаур), родоначальник родов и фамилий, относившихся к высшему сословию Восточной Осетии. Из Даргавса происходят многие знатные аланские фамилии. Особенно влиятельными здесь были Кануковы и Мамсуровы, которые владели лучшими земельными участками вблизи селения и имели право на охрану Даргавского ущелья. Недалеко от некрополя сохранились две родовые каменные башни, которые когда-то были частью замка предков нынешнего главы Республики Северная Осетия-Алания Таймураза Мамсурова.

Домики-усыпальницы древних алан и их потомков иногда сравнивают с Долиной фараонов в Египте. Но чаще, благодаря схожей архитектуре, в склепах находят сходство с башнями средневековых храмов Ангкора в Камбодже. Одни склепы располагаются над землёй, и их крыша представляет собой ступенчатую пирамиду, собранную из сланцевой плитки. Есть похожие склепы, но увенчанные двухскатным перекрытием. А есть совсем простые прямоугольные камеры, сложенные из больших, грубо обработанных каменных плит. Чем богаче и больше была семья — тем сложнее и больше строила она себе «домик». В центре фасадной стены склепов есть небольшое окошко — лаз, через который вносили умерших и укладывали на настил. Потом окно закрывали деревянным щитом с задвижкой. Сейчас дверок нет и все желающие могут заглянуть внутрь. Если не страшно. Потому что зрелище не для слабонервных — внутри на деревянном настиле лежат кости, черепа, обрывки одежды. Да и запах витает не самый ароматный…

Учёные нашли здесь немало различных предметов, относящихся к разным историческим эпохам. Но самые необычные — это «лодки». Во многих захоронениях останки лежали в выдолбленных из дерева колодах, которые по своему виду напоминали лодку. Подобное погребение совершенно нетипично для соседних народов. А в одной из лодок лежало весло. Учёные говорят о неизвестном им культе, сохранявшемся у осетин почти до современных времён! Ну и конечно, на ум опять приходят египетские ассоциации с их подземным Стиксом… Современные жители Даргавса стараются обходить стороной это манящее туристов место. С древних времен в ущелье существует поверье, что всякий, кто рискнёт из праздного любопытства проникнуть в склеп, поплатится за это жизнью. А любое поверье на чём-то да основано. На рубеже XVIII и XIX веков здесь бушевала страшная эпидемия чумы. Вымирали целые семьи. За полвека население Осетии сократилось с двухсот до шестнадцати тысяч человек! Прежние жители Даргавса знали только один способ сдержать эпидемию — чтобы не заразить своих соседей, больные целыми семьями, с детьми на руках уходили в заранее построенные склепы, где и умирали. А те, кто умудрялся не заразиться, покидали ущелье. На Кавказе традиции, обычаи и поверья живут очень долго. Может быть, поэтому репутация Даргавса как опасного места сохранилась и по сей день. Дурная слава «города мёртвых» останавливала исследователей аж до 1967 года, когда было установлено, что в усыпальницах не осталось возбудителей чумы. Но, даже зная это, особого желания заглядывать в склепы и фотографироваться на их фоне, как у большинства наших попутчиков, у нас не возникало. Странные это желания. Место, конечно, очень колоритное, и «домики» усыпальниц очень живописно вписаны в окружающий ландшафт, но всё равно тут не очень уютно — кладбище есть кладбище. Может быть, полчаса — это как раз то время, которое тут стоит провести. Больше тут делать нечего, если только ловить какой-нибудь удивительный фотографический свет. Но это — если вы путешествуете сами по себе, а наша группа, быстренько пофоткавшись у склепов, в нетерпении ждала у автобуса опаздывающих нас.

Когда едешь по Осетии, волей-неволей обращаешь внимание на многочисленные родовые башни. До нашего времени сохранилось около трёхсот средневековых башен и замков. Замков, правда, сильно меньше. Около одного из них, миновав Катадурский перевал, мы сделали ещё одну короткую остановку. И опять трудно удержаться от ворчания недовольного фотографа — вместо того, чтобы любоваться фантастическими пейзажами Куртатинского ущелья с невероятно органично «вписанными» в них руинами, все туристы бегом бегут полазать по древним камням, портя своей толчеёй идиллическую картину…

А что до башен — они то и дело мелькают на горных склонах, среди заброшенных террас, где некогда явно существовали селения, жители которых возделывали эти земли. Современные башни выглядят богаче и крепче. По крайней мере те, которые прячутся за высокими заборами громадных поместий и особняков. Есть рядом с Верхним Фиагдоном, куда мы всё же поехали смотреть мужской монастырь, и такие… Даже колокольня строящегося храма — вылитая родовая башня. Традиция здесь такая — мужчина должен гордиться свои родом, причём так, чтобы все видели и уважали! Хорошая, между прочим, традиция, и для туристов, опять же, привлекательная. Особенно, когда эти башни не прячутся за высоченными заборами, а умело, как это делали предки, вписываются в горные пейзажи Алании. Туристическое будущее Северной Осетии может быть очень перспективным, если жители этой красивой республики захотят его строить. Ведь пока, по сути, ни периферийных дорог, ни кафешек, ни мотелей и турприютов… Хотя, может, мы просто про них не знаем. Но, скорее всего, узнаем, как только соберёмся пообстоятельнее погулять в осетинских горах.

В заметке использованы материалы Википедии и статьи Дмитрия Серкова из журнала «Итоги» (№493).





Фотографии Андрея Илюхина и Елены Свиридовой, 7 октября 2012 г.