Со второго дня нашего пребывания в весенней Алуште мы приступили к настоящим путешествиям! Для начала, проснувшись пораньше, мы впрыгнули на нашем кольце в Симферопольский троллейбус и отправились на Ангарский перевал… Там было пасмурно, и прохладный ветер гулял по остановке, окаймлённой с двух сторон стенами леса. Склон оказался размокшим и грязным из-за только что стаявшего снега. Но самого снега уже не было, и это внушало некоторые надежды на более-менее сухую дорогу наверх. После вчерашней вылазки на Кастель мы рискнули отправиться на Демирджи-яйлу в кроссовках, не слишком-то располагающим к странствиям по заснеженным просторам. Но, собственно, таковых мы снизу и не наблюдали!

Форсировав скользкий склон, мы вошли в лес Ангарского перевала. Прекрасный буковый лес. Прекрасный и удивительный всегда, в любое время года и в любую погоду. И сразу — как всегда — возникло ощущение, что уже только ради прогулки по этому лесу стоило прилететь в Крым. Пасмурное утро, ковёр прошлогодней листвы под ногами, мозаика стволов и голых ветвей. Но всё это вместе было удивительно трепетным, нежным — и цветным, как ни странно. Тонкая игра оттенков, холодные зеленоватые стволы на фоне сиренево-синей дымки, благородные абрисы буков… И Лене сразу захотелось усесться в этом прохладном лесу, начать писать это изысканное состояние пограничья между зимой и весной. Но впереди была дальняя дорога — ой какая дальняя! И мы продолжали подъём по лесу, снимая с себя понемногу лишнюю одежду.

Идти мы решили верхней тропой, через Кудрявую Марью (Эльх-Кая). И на её склонах — как и в первые наши поездки «на подснежники» — нашлись нежные кустики этих удивительных цветов.

Небеса меж тем слегка прояснялись — со смотровой у вершины Марьи нам вместо обычного тумана показали-таки виды на море, долину внизу, Северную Демирджи и Козырёк… Редкие островки умирающего снега белели в самых тенистых ложбинках. А земля вокруг всё отчётливей дышала теплом.

На вершине Марьи, среди заросшего колючим кустарником каменного хаоса, мы с полчаса потратили на безуспешные поиски геокэшерского тайника — очень уж тут много подходящих для кэша и похожих друг на друга камней! Пожалев о потерянном времени, мы поспешили по живописной тропке, траверсящий склон Эльх-Кая. Потихоньку снова спустились в лес и на знакомой полянке обнаружили синие огонёчки пролесок и крокусов…

Впереди нас ждал солнечный перешеек между Кудрявой Марьей и Лысым Иваном (Пакхал- Кая). Этот «мостик» был сплошь покрыт сиреневыми и белыми крокусами, такими прекрасными, что движение наше, конечно, было надолго прервано ползаньем с фотоаппаратами от цветка к цветку. Так утомились ползать, что решили — в такой красоте самое место попить чайку с бутербродами!

Обошли «пятку» Ивана — и по краешку душистой сосновой посадки вышли к перевалу Фуна. По-прежнему светило солнышко, и на краю обрыва азартно фотографировалась пёстрая стайка школьников-туристов. В пейзаже они смотрелись великолепно, их яркие цветные куртки так и сверкали на солнце. Светлой громадой возвышался над перевалом крутой склон Северной Демирджи. Туда, решительно вверх, убегали тропки — и именно туда лежал наш дальнейший путь.

Когда-то мы уже поднимались этой тропой меж заросших сухими травами склонов. Тогда тоже была весна, и наверху нас ждала первая встреча с сон-травой. Нынче тропка была покрыта звёздочками крокусов — а вот сон-трава, как выяснилось вскоре, ещё только-только начинала вылупляться из земли пушистыми пепельными шариками. Тропка после пары витков пересекающего её серпантина сделалась совсем мокрой от подтаявшего снега, и мы решили дальше идти по дороге.

К моменту когда дорога резко пошла вверх, поднялся сильный ветер. Пока мы шли по лесочку, набирая высоту, гора хранила нас от ветра. Но у обрывов, вдоль которых убегала от нас тропинка к Седлу, метущиеся воздушные потоки взялись за нас вновь.

Микс из света и тени заодно завертел коктейль из тепла и холода. И вот уже внизу, над заросшими сухой прошлогодней травой недавно пройденными склонами, заклубился великолепный туман. Поплыла над его пепельно-белыми волнами могучая громада Чатыр- Дага, Иван да Марья стали островами в облачном море. И до того это было замечательно, что Лена таки угнездилась на склоне, пристроив между пучков травы палитру и рюкзак. Авось получится это чудо унести с собой? Андрей полез в гору, туда, где маячили на фоне небес «уши» пассивных антенн Северной Демирджи. Условились встретиться там — и Лена, оставшись в одиночестве, наедине с ветром и облаками, отчаянно замахала кистью…

Время летело незаметно, и забеспокоившись, что опаздывает, Лена наскоро распихала в рюкзак свой художественный реквизит — и сайгаком поскакала наверх. Это было не слишком- то просто — сайгачить без тропы по основательной крутизны склону. Подъём не желал заканчиваться, вершина была изрядно выше грунтовки. Но чувство долга подгоняло, и через некоторое время Лена увидела Андрея, машущего от «ушей» рукой. Как выяснилось, к точке встречи она поспела в расчётное время.

Под сосной вблизи «ушей»-отражателей мы взяли тайничок. А потом, за кромкой яйлы, Лену поджидал сюрприз. Снег! Как-то позабыли мы о том, насколько прочно и долго держится он на просторах Северной Демирджи. Белые полосы, сплетаясь в узоры, лежали поверх охристо-жёлтых пространств. И Лена тут же пожалела, что уселась рисовать не дойдя до яйлы. Но жалеть об этом было поздно. Так же, как и о том, что на ногах кроссовки, а не прочные ботинки… Сперва у нас ещё были иллюзии, что удастся обойти островки снега и пройти посуху. Но самое начало спуска с вершины вглубь яйлы быстренько убедило нас в обратном. Хода посуху для нас не было. Впереди был долгий путь через всё плато, к скалам Тарах-Хая. И нас ждали наглухо скрытые девственно- ровным снегом дороги. Облака окончательно сомкнулись над яйлой, и в синеватой пасмурной пелене высокогорные пастбища, расписанные белыми снегами, были завораживающими, сумрачными и волшебными.

Восторгу Лены не было предела. Чарующие бесконечные пространства Северной давно взяли душу в плен, и оставалось только ахать, двигаясь по этим пушисто-каменистым волнам, и ощущая себя муравьём, забредшим неведомо как в иной, бесконечно чуждый и пугающе-прекрасный мир. Сперва мы шли без дорог, пытаясь сократить свой неблизкий путь, и оттого постоянно форсируя каменистые преграды. Каждый раз подходя к краю, ощетинившемуся камнями, мы рисковали нарваться на обрыв и потерять время на обход. Но обходилось. Спуск всегда отыскивался, и мы снова шагали вверх-вниз по условно- плоской яйле. Эту её условность мы знали очень хорошо. И в конце концов приняли решение спускаться на отлично видную с высоты грунтовку.

Путь по дороге обещал куда больший комфорт — пусть и более длинный, но зато без препятствий и камней. И всё бы ничего, если б не одно обстоятельство. Если холмистые высоты яйлы частенько выныривали из сугробов — то дороги как раз были прочно укрыты снегом.

Кроме нас этой дорогой ходить никто и не думал. Иногда мы шли по следам шин, но легче от этого было не намного. Снег таял, под ним скрывались лёд и вода, и когда дорога опускалась в ложбины, в следах шин плавала снежно-водяная жижа. Там же, где следов машин не было, приходилось тропить снежную целину. Андрей шёл впереди, стараясь не проваливаться слишком глубоко, а Лена шагала по его следам. Снег был особенно глубоким, когда дорога ныряла в перелески, но зато в этом была особая атмосфера, добавлявшая красок в и без того богатую палитру яйлы.

Дорога всё петляла и петляла. Яйла, поманив очередным обманчивым гребешком на краю земли и неба, оборачивалась новыми просторами. Мы шли «с волны на волну», это было бы утомительно, если бы не было так красиво. И Лена частенько отставала, пытаясь запечатлеть очередной волшебный фрагмент этого бесконечного полотна, и потом бежала по Андреевым следам — догонять. Потому что времени — мы уже это понимали — отчаянно не хватало. Но и свернуть, не дойдя до острозубых обрывов над Хапхалом, было обидно!

А как чудно раскрашивался диковатый пейзаж яйлы, когда из туч вдруг выглядывало солнышко! Мы всё ближе подходили к краю плато, и перспективы были всё шире, многоплановей. Снег при этом делался глубже, и мы уже мало осторожничали, черпая его кроссовками. В крови кипели восторг и адреналин. Надо было успеть к Волчьей пасти, пока не случился закат!

И мы успели. Солнце, словно поощряя нашу вдохновенную упёртость, окончательно стряхнуло с себя тучи. Разлился тёплый густой свет. Это была награда за долгий путь и мокрые ноги! Ощетиненная каменными зубцами жутковатая пропасть, синие тени на снегу, облачное море в опаловых переливах… Где-то в сказочной дали плавал в этом море мощный корабль Караби, и под бортами его теплилось розовое сияние. А камни были рыже- золотыми, и причудливые сосны, словно созданные самой природой бонсаи, довершали идеальную картину. Солнечный свет сгущался в плотный оранжевый мёд, и всё контрастнее были цвета, а мы бегали по кромке обрыва, не желая упустить ни одного ракурса, ни одного светового эффекта.

Караби, Тырке, скальные зубцы и облачное покрывало — весь этот огромный завораживающий мир на грани снега и заката делался совсем неземным, волшебным, прекрасным и жутковатым одновременно…

И надо было спешить, возвращаться, и вроде бы должно было быть жаль уходить от такой красоты. Но в определённый миг вдруг оказалось, что чаша эмоций полна до краёв. И тогда получилось вздохнуть с удовлетворением — и понять, что душа абсолютно довольна… И в состоянии полного счастья мы покинули кромку Хапхала, и через полузаснеженную яйлу пошли к вершине Диплис-Хая.

Надо сказать, что с обратной дорогой нам немного повезло. Кто-то похожий на нас по упёртости оставил в снежной целине свои следы. И мы с готовностью воспользовались этим подарком судьбы, благо, человек шёл аккурат в нужном нам направлении.

Солнце опустилось уже к самому горизонту, снова нырнуло в тучи. Его оранжевый диск временами проглядывал из синей облачности, мир вокруг был огромен и щемяще красив. Мы приближались к краю яйлы, глядящему на море — там, за его границей, небо было розово- голубым, нежнейших мерцающих оттенков. Дорога свернула вправо, теперь перед нами была скалистая вершина с триангулятором. До неё оставалось совсем немножко высоты, и вот уже раскрылись внизу холмистые просторы, заросшие полосами леса. К ним вёл спуск меж каменных гребней Байрак-Хая, и оранжевый диск солнца опять подмигивал, лёжа уже на самом горизонте…

Скоро должно было начать темнеть. Мы сбежали по тоннелю среди камней, и опять шли снежной дорогой, проторенной чьими-то упорными ногами. Вот и полянка, памятная по давней зиме, когда все деревья вокруг были укутаны волшебным густым инеем. Переход через просторный овраг — спасибо следам, иначе был риск метаться по снегу в поисках тропы! И дальше — о радость! — мокрый бесснежный путь по склону горы Базарбай. Даже странно, что в таком месте снег успел начисто стаять! Мокро и грязно, но идти все равно значительно быстрее и проще. Мир вокруг понемногу обретал сумеречные краски, и вместе с сумерками наполнялся звуками. В лесу справа заухали, закричали, запищали на разные голоса совы. Знакомые, будоражащие воспоминаниями звуки! Да тут всё было сплошь пропитано воспоминаниями, каждая полянка, каждый поворот тропки… Предстоял ещё очень дальний путь, но от мысли, что ночевать сегодня предстоит не в тёмном лесу, а в мягкой кровати, делалось приятно. И очень приятен был этот неожиданно тёплый вечер. Вместе с теплом пришли запахи, ароматы прогретой влажной земли, леса, ещё чего-то замечательного и волнующего. Следовало торопиться, и мы уже почти бежали под горку, и хотелось раскинуть руки, словно птица, от наполняющего воздух счастья. И было немного жаль, что некогда постоять, пооглядываться, запомнить каждую детальку этого огромного, чудесного со всех сторон мира.

Мы нырнули в лес, темнота сгустилась, ещё немного — и надо будет включать фонарики… Тропа темнела на фоне опавшей листвы, уже едва угадываясь. Но ещё немного — и из ущелья до нас донеслось журчание Джурлы. Мы обрадовались ей как родной, и некоторое время искали способ переправиться на другой берег под водопадом. Речка была непривычно широка, и переход в темноте удался нам не вдруг. А потом тропа вновь спряталась под снег и лёд, не слишком-то приятные на небольшом подъёме. Через сосновый лес мы выбрались в яблоневую долину. И оказалось, что тропа тут превратилась в речку с глинистыми берегами, и в мечущемся свете фонариков, в одном из которых почти умерли батарейки, мы некоторое время упражнялись в попытках не угодить ногами в воду и грязь — с переменным успехом. И чудный вечер услышал немало ругательств из Лениных уст…

Через очередную речку и сугробы мы выкарабкались-таки на Коровью тропу. Уже совсем стемнело, острые иголочки звёзд протыкали кроны деревьев над головами. Бесконечно красивое зрелище, но любоваться им на ходу было рискованно. Всё-таки Коровья местами довольно камениста. К тому же левый её край неожиданным и неприятным образом оказался подмыт, и следовало идти очень осторожно, потому что прямо под краем с висящими в воздухе корнями деревьев начинался обрыв. Но мы радовались от души относительно ровной и почти сухой дороге! Наконец-то можно было идти без особенных препятствий, да ещё и под горку!

А потом случился туман! Да какой! Исчезли небо над головой, исчезли вершины деревьев и силуэт горы. Всё пропало, остались непроницаемая тьма и мутный, шевелящийся сноп света от фонарика, в котором плавали частички воды. Красиво и жутковато! И запах тумана, специфический и резкий, сгустился вокруг. Мы словно повисли во влажной пустоте, и только под ногами нашими всё время возникали фрагменты видимой реальности. Камни… ветки… и вдруг — опавшая листва дубов, целый пружинящий матрас из листвы! И Андрей просил запомнить эти кусочки вечера, сохранить, не потерять. И мы запоминали… Автобус из Лучистого должен был вскоре отправляться от конечной, самый последний на сегодня автобус. Мы торопились, это было азартно и весело. Успеть! Иначе — ещё 5 километров по тёмной ночной дороге до трассы, и там ещё ждать троллейбуса неведомо сколько… А лес всё не кончался. И потом — дорога среди тумана, в непроницаемой черноте, попробуй понять, куда сворачивать… Ни огонёчка впереди! Дорогу мы отыскали, и по широкой грунтовке побежали вниз. Справа от дороги, в поле, на крылечке одинокого новенького дома гуляла молодёжь, и мы, наверное, странно выглядели для них — две фигуры с огоньками-фонариками, выпавшие из туманной тьмы от гор и прошагавшие мимо… Нам предстояло ещё пробежать изрядную часть пути вниз, и не прозевать нужный поворот к Лучистому. Но вот наконец и огни внизу, и остановку с магазинчиком уже видно! В темноте мы кое-как нащупали козий спуск по грязной тропке через стадион — самый короткий путь к остановке! Успели? Нет. Остановка была пуста, мы уселись на лавочку на краю безлюдной и тихой площади. Едва ли сегодня отсюда ещё что-то поедет в Алушту. Хотя по времени — до отправления автобуса оставалось ещё минуты три… Опасения наши подтвердил случайный прохожий. Расписание не совсем соответствовало нашим ожиданиям, и последний автобус ушёл полчаса назад. Мы снова присели на лавочку, и Андрей принялся искать в мобильнике телефон таксиста из Алушты. Тщетно. А пешком идти до трассы уже ой как не хотелось. И тут — о чудо! На площадь вырулило такси, пассажир высадился из него, и высунувший голову таксист осведомился у нас: «В Алушту поедем?» Ну разумеется, поедем! Это был просто подарок судьбы. Не веря своему счастью, мы быстро катили в Алушту, беседуя с таксистом — понимающим человеком, по молодости тоже не чуравшимся затяжных горных походов. И даже многодневных, так что нам нашлось о чём поболтать с удовольствием. А спустя всего каких-нибудь 10–15 минут мы чудесным образом очутились у своего дома! Оставалось только забежать в магазинчик через дорогу, пугая продавщицу неприлично- грязным и вымокшим видом. Зато было добыто всё необходимое для уютного домашнего ужина, от которого нас теперь отделяли не километры пути, а всего лишь стирка и помывка пострадавших в походе вещей… От проведённого дня мы были в полном восторге!