Фотографии
Фотоистории
Фотоклуб
 
Логин:
Пароль:
помнить
 
Новости
Авторы
Все истории
Поиск
О сайте
Форум
 
Репортаж с места событий (51)
Поездки в интересные места (135)
Отчеты об отдыхе (23)
Фотосерии и фотосессии (52)
Исторический раздел (32)
Технический раздел (5)
Остальное (32)
Осенний марафон (конкурс!) (18)
 
geosid (125)
hugo (45)
AndyLyu (44)
Деникс (15)
mak (13)
klen (11)
Gayer (10)
Грин (9)
andrianov (8)
a_krasnobaeva (7)
 
 
Тула-Арт
 Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)

AndyLyu (Андрей Илюхин)
Репортаж с места событий
10.09.2010
07.01.2010

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Рождественский поход на Коклюк.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Рождественское утро тоже не предвещало хорошей погоды. Через Кара-Даг переползала и стекала вниз по склонам толстая перина грязно-серых облаков. А оголодавшие за два снежных дня скворцы шумным ковром прилетели пастись на зелёных склонах Тепсеня. Напуганные вчерашней слякотью, мы не сразу решились на дальний поход. А хотелось, как-нибудь перевалив Хабургу, дойти до Коклюка. Причём, «хотелки» даже не оформились – и к Армутлуку бы прогуляться, и к Бараколю. Но вот погода? Решили дойти до Татар-Хабурги, а дальше, как всегда, по обстоятельствам.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) По пути к коктебельским окраинам в очередной раз поразились насколько разросся посёлок. Теперь, чтобы добраться до нашей любимой горы, приходилось преодолевать (по грязи, конечно) какие-то ужасные стройки очередных ужасных многоэтажек, совершенно не украшающих Коктебель. А за последними домиками появился уже целый новый посёлок, поход через который показался нам чудовищно долгим. Радовало только, что время от времени выглядывало тёплое весеннее солнышко. У нас даже появилась надежда на подснежники.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Надо сказать, что Татар-Хабурга – наше давнее (и одно из любимых) место прогулок в Коктебеле. Правда, в 1996 году, приехав по неопытности в самый пик курортного сезона и с трудом поселившись в хибарке на окраине посёлка под горой Малка, которая теперь окружена новыми домами, мы думали, что гуляем далеко за пределами Коктебеля. В словаре топонимов Крыма так и написано: «Татар-Хабурга – протяженная В-З гора с оворагами на склонах, покрытых скудной растительностью. В 1,5 км к СЗ от населённого пункта Коктебель». Теперь же восточный край горы фактически уже в посёлке, который тянется вдоль её южных склонов почти до середины гряды. До дальнего домика, давно уже расположившегося среди оврагов Хабурги, Коктебель, правда, ещё не дополз, но, боюсь, это просто дело времени. Кстати, от теперешней окраины Коктебеля вверх на Татар-Хабургу уходит самая пологая и удобная тропинка. Мы же, надеясь на хорошую погоду, решили всё-таки пройтись подальше, да и ветерок не располагал пока лезть на вершину хребта.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Ландшафт, меж тем, становился всё волнистей – овраги глубже, и здесь надо знать, где свернуть, чтобы найти едва различимую тропинку, которая проведёт вас вдоль горы, не заставляя тратить лишние силы на лазание вверх-вниз. Это место очень легко найти. Чуть дальше упомянутого домика, в полутора километрах от поселка, кто-то выложил большой крест из камней прямо на земле. Ориентирован он строго на точку захода солнца в день летнего солнцестояния. От этого креста и начинается тропка в обход «ребра» Хабурги.

Есть, впрочем, ещё соблазн перелезть через глубокий овраг и подойти к огромному камню, похожему на мегалит, что возвышается над долиной. Но, во-первых, склоны оврага уж очень крутые, а во-вторых, есть мнение, что этот камень – остатки первобытного святилища, особая энергетическая зона, намоленное место. Возможно и так – совсем недалеко, возле Узун-Сырта археологи нашли захоронение-могильник эпохи неандертальцев (70-72 тыс. лет до н.э.). В общем, в своё время нам советовали не соваться в это нелюдимое место, мало ли что – мы и не полезли.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Продолжив наш путь вдоль южного склона Хабурги, мы миновали симпатичную дубовую рощицу, где мы неоднократно видели пятки улепётывающих от нас зайцев «с ушами по полметра», и вышли к пологому западному склону горы. Этот склон довольно пологий и тоже провоцирует подняться на вершину. Но погода начала окончательно налаживаться – потеплело градусов до четырнадцати, вокруг зелёная травка, виды, снимая которые я и не заметил, как Лена развалилась на этой самой травке «загорать». Хоть она и уверяла, что земля тёплая, пришлось её поднять, от греха подальше, и мы начали спуск с гостеприимной Татар-Хабурги к дороге, которая должна была бы привести нас к озеру в Армутлукской долине.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Но дорога так противно чавкала налипающей на ноги глиной, что мы решились идти по прямой на Коклюк, а не делать петлю к Армутлуку. Для начала мы миновали активно строящийся дачный посёлок, и перевалив холмы Мулла-Коба спустились в долину Ачув (Солончак). К счастью для путешественника эта первобытная степь, никогда не знавшая плуга, не перегорожена виноградниками. Поэтому нет никакого смысла идти по петляющим дорогам – пересекаем долину «напрямки», ориентируясь на вершину Коклюка. Почему-то именно в это время года и при этой погоде долина напомнила мне африканскую саванну, хотя местами под ногами, конечно, хлюпало. Впрочем, прыгая с кочки на кочку, мы умудрились не промокнуть.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Выйдя на дорогу к Наниково, мы решили не сворачивать к Бараколю, предпочтя ему вершину Коклюк – если поспешить, можно успеть полюбоваться с неё закатом. Хотя идти оставалось ещё столько же, а потом штурмовать крутой склон…

Худо-бедно, где по дороге, а где и в лоб, любуясь весенней свежей травкой и незнакомыми грибами, мы добрались до плотины под склоном Коклюка. Отсюда круто вверх уходит грунтовка к вершине. Ох, и круто! Как же они сюда заезжают, если идти так тяжко?! А на западе начинается предзакатное светопредставление – из низкого неба то тут, то там солнечные лучи выхватывают знакомые вершины.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Вон Спящая Красавица с торчащей Курбан-Кая, а теперь луч осветил столь любимую Вершину Голубых Птиц (Коккуш-Кая) на Эчки-Даге и двинулся в сторону Карадага. Фотографирую эту непрерывно меняющуюся красоту – хороший повод отдохнуть от тяжёлого подъёма. Впрочем, подъём не очень долог – Лена ждёт меня на пологой террасе. Здесь развилка: направо в Наниково – но это потом – а налево к вершине. Долгой тянучкой ползти ещё хуже и мы штурмом берём последние метры склона Коклюка. Осталось по хребту дойти до вершины с колоннадой «Звездопад воспоминаний». По пути спугнули зайца, уже вырывшего себе лунку и приготовившегося на сон грядущий полюбоваться закатом, но мы ж не нарочно – надеюсь, он не обиделся. И вот цель нашего долгого (шестичасового) похода – вершина Коклюк, с которой открывается незабываемая панорама коктебельских долин, обрамлённых на западе вершинами Карадага и Эчки-Дага, а на востоке закрытая длинной стеной Узун-Сырта. Внизу громадный «глаз» баракольской дождевой впадины, а совсем вдали Коктебельская бухта с еле различимыми домиками посёлка. Этот вид бесспорно стоит того, чтобы приходить сюда снова и снова!

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Жаль только закат не удался – нет смысла засиживаться на вершине, ведь впереди ещё километров восемь до дома. И есть смысл поспешить, чтобы успеть посетить магазинчик в Наниково и скрасить путь по скучной тёмной дороге чем-нибудь вкусненьким.

Густая облачность над Карадагом не предвещает ничего хорошего на завтра, поэтому пока ничего не планируем – утро вечера мудренее.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)

P.S.
Коклюк – плосковершинная, протяженная С-Ю гора с крутыми склонами; южный безлесный со скальными изваяниями и обрывами вверху. Коклюк (Cornetum, Cornus) – «место, изобилующее косточковыми плодами: кизилом, терном, рябиной», или «терновник/кизильник», из кёк-, гёк – в производных кёкен, гёкен, кёкян – «терн, терновник, рябина, кизил» и суффикса -люк, означающего «изобилие, наличие большого количества чего-либо». Название стоит в одном ряду с соседними микротопонимами Армутлук, Тюллюк, Ашмалык, Сарытлык, в которых также отражено указание на места, изобилующие определенными видами растений.
Бараколь, Бараголь, Барагёл (Lacus vel Stagnum fuscae aquae) – «бурое озеро»; все дошедшие формы – результат адаптации первоначального типа боро-гёл в болгарском языке через ступень бъръгёл. Примечательное название, восходящее к татаро-монгольскому периоду (монгольско-кыпчакский гибрид боро-коль из монгольского боро-гёл), стало непонятно татарам, отсюда нелепое толкование из бары-коль - «озеро овчарки». Монгольское боро «бурый» – точное соответствие характерному цветовому признаку бессточного озера. Болгарский хутор Бараколь упоминается уже в 1864 г. Там было 2 двора, и проживало 7 душ.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)
Карадаг. Лето в январе.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Утром восьмого января мы встали пораньше, чтобы не прозевать рассвет. В восемь утра мы были уже на восточном краю Тепсеня, откуда открывается панорама на посёлок и всю Коктебельскую бухту. Но безрезультатно – густая облачность не дала нам насладиться яркими красками. Только по редким просветам в облаках мы поняли, что солнце уже встало, и грустно поплелись по плато к дому. Во дворике мы встретились с нашим хозяином – Игорем, который с интересом порасспрашивал нас о наших похождениях. Он очень удивился, что мы так и не побывали на Кара-Даге – всё это время, каждое утро мы звонили указанному нам леснику, но он (справедливо) ссылаясь на погоду, откладывал нашу экскурсию на завтра. Вот и сегодня, глядя на тучи над заповедником, он тоже отказался идти в горы. Расстроенный Игорь очень не хотел, чтобы наши рождественские каникулы прошли без посещения столь чудного уголка крымской природы. И пообещал нам сегодня непременно организовать восхождение!

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Организовывал он недолго – уже через полчаса мы договорились на полдень о встрече с другим сотрудником заповедника. Как впоследствии оказалось – отличным проводником и замечательным рассказчиком. Ну а пока у нас образовалась пара свободных часов, мы решили прогуляться по набережной, да пополнить продовольственные припасы в холодильнике. Прогулка показала, что на улице становится не по-зимнему жарко. Пришлось думать, как так полегче одеться, чтобы не замёрзнуть наверху и к вечеру. Меж тем, к полудню градусник на крыльце показывал +20оС! Сую в рюкзак куртку и водолазку, а сам в красной футболке радостно шлёпаю на встречу с нашим гидом. Надо сказать, он совсем не обрадовался столь яркому моему наряду, но я успокоил его тем, что взял сменную майку – чёрную. Привлекать к себе внимание в заповеднике не стоит, даже если вы идёте со штатным сотрудником – лесник в бинокль своего может и не узнать, а бежать зря километр-другой, дабы поймать нарушителей, ему будет наверняка обидно!

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) На сей раз, уже не боясь быть пойманными, мы спокойно и совсем не заметно за беседой мы поднимаемся вдоль хребта Сюрю-Кая к Северному перевалу и выше через лес по руслу оврага к вершине Малый Карадаг. Лесную тишину время от времени нарушает лай косуль – где-то совсем рядом. Совершенно неожиданно нас порадовал заповедный заяц – круглый и пушистый, как кролик, он не спеша перешёл нам дорогу и очень деловито ушуршал вверх по склону балки. На выходе из леса пришла пора сменить ярко-красную майку на более незаметную чёрную, тем более что самый крутой подъём остался позади. Осталось слегка подняться до вершины Святой по узкому перешейку, соединяющему её с Малым Карадагом. Вот в конце этого «проспекта», почти что у закрытой лесом вершины, и находится легендарная могила древнего целителя. Мы в центре горной системы, и отсюда потрясающие виды на весь Карадагский массив и на Эчки-Даг. Здесь наш проводник пересказывает нам историю Азиса-Асклепия.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)

«Легенда об Азисе, приведенная профессором Марксом в его собрании татарских легенд, сложилась в среде отузских татар, старавшихся объяснить странную культовую практику, далекую от ортодоксального мусульманства. Сущность её заключалась в том, что на вершине Святой горы якобы находилась могила безымянного святого, исцелявшая больных. Конфессиональная принадлежность святого оспаривалась христианами: армянами, греками. И мусульмане, и христиане считали святого «своим».

Вероятно, перед нами в чистом виде феномен, когда «место силы», то есть проявления особых свойств гео- и биомагнитной энергии, люди старались объяснить исходя из привычных представлений своей конфессии. Подобные места еще в эпоху древнейшей мегалитической культуры отмечались огромным камнем (менгир, дольмен). Сегодня высказано мнение, что камень-мегалит аккумулировал эту энергию».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Есть мнение, что «могила» представляла собой большую каменную плиту без каких-либо надписей и знаков, и что после войны, во время депортации татар, камень разрушили. Может и так, документальных свидетельств тому нет. Но на вершине, недалеко от современной могилы, «восстановленной» в девяностых вернувшимися крымскими татарами, рядом с венчающим тригопункт православным крестом, можно видеть удивительные камни. Их ровные грани и кажущееся неслучайным расположение позволяют заподозрить в них древние менгиры. А если так, может, никакой «могилы» и не было?

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)

По легенде сюда «…вела торная тропа из Кордонной балки и места «дет' пущат татарето» (места, куда пускают татар) – открытого участка, достижимого для телег. Там татары, привозившие больных, немощных, бесноватых и эпилептиков, устраивали привал, обедали, а с наступлением прохлады втаскивали больных по тропе на вершину.

Достигнув могилы, совершали намаз при заходе Солнца, после чего отрезали пряди волос, полоски одежды больных и привязывали их к ветвям окружающих деревьев. С наступлением темноты укладывали больных на плиту, покрытую овчинами, и оставляли на ночь.

Во сне больным являлся дух святого и либо посылал исцеление, либо объявлял причину болезни, подавал знак, каким образом отвратить болезнь. Поутру, после пробуждения и утренней молитвы, толковали сны и определяли способ лечения. Завтракали там же, жертвуя куски пищи и оставляя монетки среди камней вокруг плиты.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)

Насколько эффективным было подобное лечение, трудно сказать. Но сам обычай, невзирая на суры Корана, поразительно напоминает обряд исцеления в храмах античного Асклепия (Эскулапа). Во всяком случае, все основные его элементы налицо. ... Александр Полигистор (I в.) в пересказе Элия Геродиана (конец II в.) и Стефана Византийского (VI в.) сообщает о «Святой (горе): месте в Скифии, в котором почитается Асклепий». И еще: «Ложная Артака, холм в Скифии, после так называемой Святой горы». Это известие ценно прежде всего тем, что отме­чает древнюю таврическую традицию почитания бога-врачевателя на вершинах гор. Весьма вероятно, что под Святой горой Александра Полигистора подразумевается наш Кара-Даг.

Получается, что в Таврике, на Святой горе, почитали Асклепия за шесть веков до Мухаммеда и за двенадцать веков до прихода татар в Европу. Вероятно, татары переняли традицию языческого культа у остатков автохтонного населения Таврики (тех самых «неверных», от которых остались словесные воспоминания в названиях Гяур-Бах (Виноградник Неверных) и Гяур-Чешме (Источник Неверных) в Кара-Даге… Выбор Кара-Дага в качестве места культа Асклепия и благочестивых христианских и мусульманских его ипостасей не случаен. Гора обладает мощной геомагнитной энергетикой, источником искажения хода электромагнитных изобар (магнитная аномалия), что, вероятно, сильно влияет на окрестный климат, растительный и животный мир». («Старый добрый Коктебель». Фадеева Т.М., Шапошников А.К., Дидуленко А.И. — Симферополь, 2004.)

Кстати, история топонима Кара-Даг не так однозначна, как все думают: «Кара-Даг - тур. «чёрная гора», перенос анатолийского названия высокой горы Кара-Даг. Она же Азе - «святость», она же Святая (576 м). Изначально - клишированное сложение кара - «чёрный» и турец. (огузск.) да:г - «гора, горная цепь, лес, бор». «Оригинальное» толкование из казахского кыр, кыра - «сопка» надо признать совершенно неверным. Ороним Кара-Даг был механически перенесен колонистами караманлисами из вилайета Конья, где величественная вершина Кара-Даг (2271 м) господствует над пос. Кылбасан и Буруноба». (Указатель местных названий Коктебеля.)

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Как-то незаметно пролетело время – вот мы уже стремительно, по крутому склону, съезжаем по осыпям к Южному перевалу и ущелью Гяур-Бах. Со склона открывается совершенно незнакомый вид на 42-метровую башню скалы Шайтан-Бармак. Она же – Великая Герма, Карадагский Сфинкс, Перст Дьявола и она же – знаменитый Чёртов палец. Подобно маяку возвышается она над Коктебельским заливом, над которым, меж тем, появляются облака, постепенно скрывая от нас далёкий мыс Кийик-Атлама.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) От перевала мы делаем вылазку в «Сад неверных» и здесь расстаёмся с нашим проводником – он спешит домой, а мы получаем разрешение самостоятельно прогуляться до Сфинкса и напутствие спускаться до дороге, никуда не сворачивая.

Но как только мы оказываемся у Чёртого пальца, мы совершенно забываем о времени и о том, что мы остались без сопровождения. Мы этому только рады! Потому что, во-первых, на южном склоне Магнитного хребта чуть в стороне от Сфинкса торчат из горы «пальцы» поменьше, образуя вместе с башней большого Пальца этакий Стоунхендж. Опять в голову лезут мысли о «местах силы», менгирах и древнегреческих мифах. Но фантазировать некогда! Потому что, во-вторых, над Коктебелем нам показывают захватывающее тетрально-погодное действо под названием «Раскинулось небо широко».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины)









Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Ну или не так, а «Возвращение зимы». В общем, в течение, может быть, часа мы наблюдали, как на наших глазах вся видимая глазу Киммерия, от Кийик-Атлама до Карадага, скрывается под облачным одеялом. Причём эта, совсем не выглядящая тёплой, перина не прилетела откуда-нибудь из Феодосии, а образовывалась в небе прямо у нас на глазах! Вот только что был виден залив, а вот уже скрываются домики Коктебеля и исчезла Хабурга. Последние волны облачного прибоя бьются в скалы Сюрю-Кая, и мы понимаем, что облака становятся толще и лезут всё выше, что ещё немного и накроет нас. Делать нечего – спешим вниз по дороге. Полюбоваться видами с которой уже не успеваем – порыв ветра, и вот уже растворился хребет Кок-Кая, а через минуту не видно и Магнитного, где мы только что любовались этой мокрой и холодной «периной».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) И вот мы уже идём в светящемся тумане, а растворяющиеся в нём дорога и столбы, на минутку проявляющиеся домики будят ассоциации с Зоной, и мы невольно чувствуем себя сталкерами. Плакаты из советского прошлого и заброшенный пионерлагерь на окраине посёлка только усиливают впечатление.

А у моря уже совсем не жарко – термометр у «Грифона» показывает +8оС, но нам, избалованным летом, которое мы случайно застали на Кара-Даге, кажется, что гораздо холоднее. Надеваем на себя всё что есть, делаем серию дежурных кадров у моря и через по Десантников эвакуировались греться домой.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) На следующий день нам предстоял отъезд с Феодосийского вокзала, но до полудня мы хотели «урвать» ещё немного впечатлений и с утра пораньше подняться к могиле Волошина. Поэтому вечером нам предстояла укладка ненужных вещей и ранний отбой. А завтра нас ждали подснежники.






Гора Большого Человека

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) С утра мы предприняли ещё одну попытку застать рассвет, но нас опять ждала облачность, и лишь редкие пурпурные просветы показывали, что солнце уже встало. Довольно бодро мы пробежались по утренней набережной, на которой, как ни странно, изредка встречались прохожие – в основном, коммунальщики, но были и праздные гуляки. Чем дальше мы шли, тем светлее становилось небо, и тем люднее становился Коктебель. И только когда мы вышли к Енишарской грунтовке и начали подниматься по тропинке, мы остались одни, наедине с ветром и нежным дымчатым светом.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) На обочине грунтовки нас ждала первая радость – из земли пробивались первоцветы. Пусть они ещё маленькие и неказистые, но ведь на дворе девятое января – как тут не вспомнить сказку про двенадцать месяцев!

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Удивительное дело – подъём к могиле Максимилиана Волошина январским утром оказался скор и ненапряжен. И чего все так стонут, вспоминая, как медленно и мучительно они поднимались на эту «вершину»? Впрочем, наверное, дело в том, что большинство поднимается сюда летом – в жару. А может, и потому, что для большинства эта 192-х метровая гора – действительно «самое высокое место», а точнее – эта та единственная гора, на которую многие поднимаются только потому, что здесь похоронен Поэт:

Ветхозаветная тишина,
Сирой полыни крестик.
Похоронили поэта на
Самом высоком месте.

Так, даже в смерти своей — подъём
Он даровал несущим.
Стало быть, именно на своём
Месте, ему присущем.
Марина Цветаева. «М. А. Волошину».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) В народе гора так и называется «Волошинской», редко кто знает местные топонимы: хребты Кучук-Енишар и Биюк-Енишар, а также раскинувшаяся между ними Енишарская долина с Енишарской же бухтой, более известной как Тихая. Так что права была Марина Цветаева в своём посвящении:

— «Переименовать!» Приказ —
Одно, народный глас — другое.
Так, погребенья через час,
Пошла «Волошинской горою»

Гора, названье Янычар
Носившая — четыре века.
А у почтительных татар:
— Гора Большого Человека.

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Хотя и она была жертвой всеобщего заблуждения относительно исторического названия хребтов и долины. К янычарам они не имели никакого отношения: «Енишар, Енишары – импортированное название из Анатолии. Уже в конце XIX века татары не понимали значения этого названия и не могли дать вразумительное толкование. В русскоязычной среде искажение Енишары-Янышары воспринималось как созвучное янычарам (собственно турецкая форма еничери!). Отсюда и совершенно беспочвенное (исторические источники ничего подобного не сообщают!) объяснение названия бухты, долины и окружающих её холмов по наименованию подразделений турецкого войска, якобы высадившегося там перед осадой Кафы в 1475 г. Правдоподобнее толковать эти названия из турецких названий селений на берегу Бейшехирского озера в вилайете Конья – Енишары и Енишар-Бадемли. Переселённые повелением султана жители тех мест перенесли с собой и привычные названия – Кара-Даг, Джангутаран, Енишар, Караман. Все они никакого отношения к местным объектам не имели. В последней четверти XVIII в. многие турки-караманли покинули крымские местности, опасаясь власти христианской империи, а оставшиеся географические названия оказались непонятными не только для русских и болгар, но и для татар, получивших возможность селиться в заповедной прежде зоне турецкой оккупации». (Указатель местных названий Коктебеля.)

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) С Волошинской горы открывается чудесный вид буквально во все стороны. Оглянувшись на пройденный путь, можно долго любоваться панорамами Карадага и Коктебеля, севернее виден длинный склон Узун-Сырта с далёкой колоннадой на вершине Коклюка. И в продолжение вектора на юго-восток тянется длинный и фактурный хребет Биюк-Енишар. А овраг и долина между хребтами с первого взгляда, ещё в далёких 90-х, показались нам похожими на североамериканские прерии. Впрочем, не только нам – ведь здесь снимали огромное количество фильмов, самый известный из которых, пожалуй, «Человек с бульвара Капуцинов». Вот только в этих фильмах операторы отчего-то не показывали панораму здешних холмов с Кучук-Енишара, а зря! Который год мы приходим сюда, и каждый раз не перестаём любоваться мягкими линиями местного ландшафта. «И сих холмов однообразный строй» по-прежнему прячет немного фантазийный отсюда городок с неромантичным названием Орджоникидзе, за которым далеко в море уходит мыс Кийик-Атлама. Меж тем поэтичный перевод названия мыса как «прыжок дикой козы/скачок лани» тоже не совсем верен и вызван непониманием элемента «атлама» в среде татар. Турки-османы понимали под формой «атлама» в местных названиях мыс, выступ. А первый элемент названия: либо кейик, кийик – «дикое животное, лань, дикая коза», либо искажённое кайык, кейик - «лодка». Но восток дело тонкое – и в названии вполне мог иметься в виду «мыс, похожий на лодку, глубоко выступающий в море, и на котором пасутся дикие козы». Кстати, старое, греческое, название места – Провато – тоже означает «выступ».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) А прямо под нами ещё одна достопримечательность Коктебеля – мыс Хамелеон, тоже фактически никому не известный под своим географическим именем Топрак-Кая – «скала из грязи, земляная скала». Январское солнце, спрятанное за тюль лёгкого тумана, сегодня почти не греет, а прохладный ветерок приносит с моря влажные обрывки облаков. Хорошо, что вчерашняя «перина» почти рассеялась, и на сей раз, перед отъездом, с вершины Волошинской горы мы можем насладиться волошинскими же пейзажами.

Равнина вод колышется широко,
Обведена серебряной каймой.
Мутится мыс, зубчатою стеной
Ступив на зыбь расплавленного тока.

Туманный день раскрыл златое око,
И бледный луч, расплесканный волной,
Скользит, дробясь над мутной глубиной, –
То колос дня от пажитей востока.

В волокнах льна златится бледный круг
Жемчужных туч, и солнце, как паук,
Дрожит в сетях алмазной паутины.

Вверх обрати ладони тонких рук –
К истоку дня! Стань лилией долины,
Стань стеблем ржи, дитя огня и глины!
Максимилиан Волошин. «Киммерийская весна».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Время неумолимо утекает, и чтобы не опоздать на поезд, нам приходится чуть ли не бежать через весь Коктебель к приютившему нас дому на Тепсене.

Плато Тепсень (с тюркского – «блюдо», «поднос») тоже, кстати, место очень притягательное, и было бы неправильно хотя бы бегло не рассказать о нём. Замечательно оно, например, тем, что по возвращению мы и здесь нашли подснежники, а ещё отсюда тоже открывается великолепный вид на Коктебельский залив, окрестные холмы и Карадаг. Кроме того, в античности тут якобы был порт Афинеон, а позднее, вплоть до рубежа IX-X вв., существовало крупное и богатое поселение. Его контуры проявились на поверхности почвы после землетрясения 1927 г. М. Волошину даже удалось снять глазомерный план городища.

По картам здесь и город был, и порт.
Остатки мола видны под волнами.
Соседний холм насыщен черепками
Амфор и пифосов. Но город стёрт,
Как мел с доски, разливом диких орд.
И мысль, читая смытое веками,
Подсказывает ночь, тревогу, пламя
И рдяный блик в зрачках раскосых морд.
Максимилиан Волошин. «Каллиера».

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) В XIII–XIV веках Тепсень снова оживает. Великий шёлковый путь, благодаря предприимчивым итальянским купцам, приходит в Тавриду. Видимо, именно венецианцы облюбовали эту гавань и разрушенное городище, предполагаемая Поссидима (или Каллиера) вновь стало оживлённым портом.

Зубец, над городищем вознесенный
Народ зовет «Иссыпанной короной»,
Как знак того, что сроки истекли,
Что судьб твоих до дна испита мера.
Отроковица эллинской земли
В венецианских бусах – Каллиера!

Тульские фотоистории. Андрей Илюхин: Киммерийская зима. (Часть 3. Вершины) Жаль, но сейчас плато Тепсень – излюбленное место прогулок романтиков – постепенно застраивается частными домами и гостиницами. Одна из них приютила нас на недельку. Рождественские каникулы можно признать состоявшимися, и мы с лёгкой грустью едем в Феодосию – на вокзал, с которого нам предстоит через пару часов отправиться в заснеженную и холодную Тулу. И конечно же, перед отъездом погода решила нас подразнить – на улице потрясающе тепло, градусов пятнадцать. Суббота. Феодосийцы всем городом вышли гулять на набережную, и мы им страшно завидуем. А уже в поезде мы видим в соседнем купе букет подснежников в баночке и завидуем ещё больше! Нам они, к сожалению, в продаже не встретились – оно и к лучшему, не довезли бы мы их на нашу морозную родину. Зато мы видели, как они растут на согретых январским солнцем склонах, на которых ещё вчера лежал снег. Да, конечно, это же тёплый Крым – подснежники зимой здесь не чудо, но мы всё равно покидаем любимый полуостров с ощущением, что побывали в сказке.

P.S. Тем, кто дочитал до конца, предлагаю посмотреть видеоприложение к этим дневникам – клип на песню кентерберрийской группы Caravan «In The Land Of Grey And Pink».


Текст: Андрей Илюхин, 2010 г.
Фотографии: Андрей Илюхин, Елена Свиридова.



Статистика24ч.7дн.Всего
Посетители:152308


mosquito
10.09.10
21:04
Спасибо, Андрей. Очень интересная фотоистория. Фотографии тоже
впечатлили.
klen
10.09.10
22:26
Отличные фотографии, интересный рассказ. Андрей, Елена, молодцы! :)
Для добавления комментария вы должны зарегистрироваться.
Тульские фотоистории - иллюстрированные рассказы фотолюбителей о поездках, встречах, фотосессиях и пр.